10 способов любить:

Слушать, не перебивая (Притч.18:14)
Говорить, не обвиняя (Иак.1:19)
Давать, не жалея (Притч.21:26)
Обещать, не забывая (Притч.13:12)
Отвечать, не споря (Притч.17:1; 15:17)
Уступать, не претендуя (Еф.4:15)
Делать, не жалуясь (Флп.2:14)
Верить, не сомневаясь (1 Кор.13:7)
Прощать, не упрекая (Кол.3:13)
Непрестанно молиться (Еф.6:18; Кол.1:9)

---

08.01.2018 в 06:21

Пишет  Diary best:

Шутки преподавателя
Пишет  Alex.Ver:

Шутки записаны за преподавателями Папского Григорианского университета:

- Я же просил доминиканцев не садиться всем вместе за первую парту. Я начинаю чувствовать себя обвиняемым в суде Инквизиции

- На этой картине мы видим человека с зеленым лицом, синей бородой и рогами. Как вы конечно же все уже догадались, это Моисей.

- Вообще-то это большая удача, что я стал священником. Представьте, если бы я женился. Моя жена бы меня спросила: Стефано, где наш дом? А я бы ей: прости, дорогая, но дома у нас больше нет. Зато я купил один средневековый манускрипт.

- Перед письменным экзаменом: Какая идиллия! Иезуиты прилепились к капуцинам! Студенческая солидарность объединяет все ордена в битве против меня. Я давно это знал.

- Не вздумайте нигде рассказывать, о чем мы тут с вами говорим. Я то всего лишь старый человек с маразмом. А вот вас могут и от Церкви отлучить.


- Боже, когда я смотрю на вас, я понимаю что будущее Церкви действительно в опасности.

- Меня успокаивает только то, что меня уже не будет в живых, когда некоторых из вас рукоположат в епископы

- Каждый раз когда я отправляю вас в библиотеку принести мне книги, я чувствую себя как Папа Урбан II, отправляющий крестоносцев: будут великие разрушения, вы не вернетесь и в итоге виноватым буду я.
- Когда епископ перестает функционировать нормально, как думаете, куда его отправляют? В какой еще пансионат? В Рим его отправляют, наивные дети, в Рим
- Даже не знаю что хуже: проповедовать перед альбигойцами или читать вам лекцию
- Инквизитор не стал бы с вами церемониться

- Надеюсь, вы не впадете в ересь до экзаменов
- Я больше не хочу слышать отговорок: «Я не сделал домашнее задание, потому что ко мне приезжал мой епископ». Епископ должен знать латынь, пусть садится рядом и помогает спрягать глаголы

- Трое ваших однокурсников этим летом бросили университет и вступили в бенедиктинский орден. Не выдержали моей программы, слабаки

- В прежние времена школяры могли убить нелюбимого профессора остро отточенными перьями. А теперь что? Макбуком по голове треснут? Предупреждаю, я буду защищаться указкой

(Профессор, заходя в аудиторию в шлеме от мотоцикла)
- Проклятье, я не могу его снять. Не смейтесь, балбесы. Ладно лекция, но я потом должен служить Мессу

- Это лучший развернутый ответ со всего курса: «Августин и его проблемы с женщинами». Вот только вопрос был проанализировать Святого Фому

- Если вы чудом помните название своего ордена или семинарии, напишите его на бланке сверху. Если же у вас провалы в памяти, не переживайте. У меня есть адреса всех общин Рима. Ваши настоятели не избегнут чтения ваших шедевров. Приятных выходных

- На экзамен я приглашу его преподобие отца декана. Пусть он послушает ваши блестящие ответы. Хотя нет, в его возрасте это может быть опасно

- И не думайте, что если придете на экзамен в рясах, то вызовете во мне жалость. Хотя да, мне действительно жаль Матерь Церковь

- А теперь я посмотрю на вас своим фирменным взглядом «Усни, но не сейчас»

- Старость не радость. Поэтому закройте все окна, вытрите доску и принесите кофе без сахара для своего старого профессора!

- После проверки вашей письменной работы я пришел к выводу, что существует еще один тип латинского языка, о котором я не знал

- Сын мой! Эти женщины не доведут тебя до добра! Оставь их, ну зачем они тебе? Возьми что-нибудь нормальное, как все остальные: поклонение волхвов, например. А то ведь выдумал: женщины в работах Боттичелли!

- Чтобы определить возраст этой фрески, нам понадобятся: фреска, острый взгляд, необходимые инструменты и запрос в Google — «Сколько лет этой фреске, где у кита изо рта торчат ноги какого-то мужика»

- Если в катакомбе внезапно погаснет свет, не пугайтесь. Но, если будет слишком страшно, вы можете держаться за руки. Только не за мои — я буду держать фонарь

- Если вы еще раз перепутаете прошедшее и будущее время или мужской и женский род, я подвергну вас таким репрессиям, что вы будете завидовать парижским гугенотам!

- Вы только подумайте, в монастыре уже обед! Настоятель приготовил вам равиоли, сварил кофе… все стынет… Но вы будете сидеть здесь голодные, несчастные и одинокие, пока не назовете мне все разделы Lumen Gentium!

- Люблю вот так утром войти в аудиторию, распахнуть окно. Пить свежий кофе под перезвон колоколов. И только 70 балбесов передо мной мешают наслаждаться жизнью

- «Да это же понятно даже дураку» - обычно философы так пишут, когда не могут объяснить написанную ранее галиматью

- А тебя, мой дорогой, я запру на все выходные в университете, пока не прокомментируешь мне Бруно. - Я не могу, у меня в воскресенье Месса в приходе. - Ничего, я сообщу прихожанам, и они придут сюда. Будешь подавать им Причастие через окно

- Черные круги под глазами и лохматая голова — это ещё не героизм. Вот я на втором курсе на экзамен пришёл в сутане поверх пижамы. Вот это я понимаю поработал!

- А вот и агнцы перед закланием!

- Тяните билет. Боже мой, да тяните же его! Да у вас пляска святого Паркинсона, как я погляжу!

- Сейчас я выйду в коридор, а потом вернусь. Возвращаться я буду, громко кашляя. Вы понимаете меня, балбесы, очень громко кашляя

- На двери экзаменатора висит бумажка с надписью, подчеркнутой красным: Повторяю последний раз: Петр и Павел не братья!

- Во время экзамена запрещается разговаривать. На любые темы! Даже если вас будут терзать духовные сомнения. Если вас прямо распирает сказать что-нибудь высоко духовное соседу, попробуйте сдержать этот святой порыв

- Вот это был человек! Написал книг на целую библиотеку! И еще и успел родить 10 детей. Я вот думаю, уж не помог ли там ему кто-то? Я имею в виду, с написанием книг.

- Тем временем количество манихеев неуклонно росло. Учитывая, что половое размножение для них было запрещено, думаю, они размножались путем почкования.

- Все проблемы после Никейского Собора возникли по очень простой причине. Судя по всему, чтобы перевести текст этого соборного уложения с греческого на латынь, византийцы использовали Google Translate

- Когда я был в вашем возрасте, меня чуть не выгнали из универа, потому что я написал дипломную работу на тему: «Сопоставление картин в стиле религиозного модернизма с рисунками моего двухлетнего брата»

- Я вовсе не хочу никого пугать. Но мне кажется, что когда мы заходили в эту проклятую катакомбу, нас было в два раза больше

- Не надо переживать раньше времени. У вас есть еще целый месяц, чтобы прочитать то, что Святой Фома писал всю свою жизнь

- Не трогайте плиты на стенах! Если не хотите потом утрамбовывать мертвецов обратно

- Ха, не советую шутить со мной! Человек, бывший приходским священником в Латинской Америке во время красных, сумеет справиться с кучкой ленивых балбесов

- У нас есть видимые достижения! После прохождения курса средневекового церковного искусства, вы научились мастерски спать с открытыми глазами

- Ну и какой онлайн-переводчик так перевел вам этот латинский стих: варвары в пещере ждали весну? Да если бы так было на самом деле, Римская империя стояла бы до сих пор

- Хотите наглядный пример разницы между Творцом и творением? Стоит нам посвятить Господу Богу немного времени, поговорить с Ним, попросить о чем-то, как Он, Творец вселенной, услышит нас и поможет. Я стою перед вами уже два часа, и хоть бы кто-нибудь начал меня слушать!

- Если вы не закончите этот университет потерявшим рассудок антиклерикалами, то вы закончите его святыми

- Неграмотный Карл Великий распространял образование как только мог. Наши политики с образованием в Оксфорде и Гарварде уничтожают его как только могут

- Эти последние дни просто нечеловеческая пытка и для меня и для вас. Было бы гуманнее пристрелить вас сразу

- Небольшой текст Вергилия прояснит ваши усохшие мозги

- Много лет назад одного нашего студента по политическим мотивам срочно рукоположили во епископы. А через день я завалил его на моем экзамене. Вопросы будут?

- Пока Папа отлучался на несколько минут, канцлер успел изменить ему и с Константинополем, и с Императором

- Жан Буридан связался с королевой и за это мстительные церковники навсегда связали его имя с ослом

- Сейчас я объясню вам эту часть из Фомы на примере. Когда овечка видит овечку, она радуется. Когда овечка видит волка, она пугается и убегает. Когда овечка видит меня, она в недоумении. Сначала я играю с ней и делаю фото. А потом съедаю на Пасху

- Количество священников уменьшается, количество епископов растет. Ну что же, хотя бы призвания к епископству в нашей Церкви сохранились.

- К экзамену вам совершенно не надо ничего учить. Только чуть-чуть полистать патристику. Каких-то 222 тома

- После года с вами я начинаю понимать, почему Святой Бруно бросил блестящую карьеру преподавателя и убежал в горы

- Когда его избрали Папой, он уже был в подходящем возрасте, чтобы умереть

- До экзаменов 2 недели. На вашем месте я бы уже начал что-то предчувствовать, как тамплиеры в ночь на пятницу 13-го

- Можете принести на мой экзамен весь свой иконостас. Нужно испробовать все средства.

источник

Не свое | Не Бест? Пришли лучше!

@темы: избранные лекции брата Стефана

---

Интересная ременная диспозиция по постам соблюдается. Зима - лето...Ну что ж. До встречи летом? Или слегка оживим дневник?...

---

Молодой папа/The young pope

Десятисерийный фильм, напрочь сносящий все представления о дОлжном и долженствующем в отношении католической церкви и образа Папы римского. Потому что здесь он носит солнечный очки, курит, любит вишневую колу и вообще... не наместник Бога земле. Но святой. Почти.
Прошу любить и не жаловаться. Папа Пий XIII. Ленни Билардо.

И друг-кардинал. Дюсалье.

---

(с) fk-2016.diary.ru/?tag=5431254

---

22.02.2016 в 20:57

Пишет  Питер Меркель:

Те, кто приходят в ночи
Человечество со дня своего рождения боится темноты. Мы обзавелись электрическим светом, портативными фонариками, свечами, мы не боимся темноты, мы называем страх перед неведомым, что прячется во тьме, скотофобией, но в каждом из нас глубоко внутри все еще живет наш далекий предок, в ужасе сжавшийся у костра в пещере, в страхе ждущий наступления спасительного рассвета.
Они приходят в ночи. Ночная смена – это особая сторона жизни. Нас легко узнать по мешкам под глазами, по шаркающей походке, по направлению, в котором мы движемся, когда вы идете на работу или учебы, – в метро мы всегда идем вам навстречу.
Ночная работа – тяжелое испытание для организма. Кто не верит – может залезть в любую медицинскую энциклопедию и посмотреть к чему ведет такое нарушение биоритмов: нарушения сна, потеря мышечного тонуса, избыточный вес, нарушение гормонального фона, ухудшение интеллектуальной деятельности – общий упадок организма.
Согласно законам большинства стран, нам положено доплачивать за вредность. Жалкие пять процентов, где-то больше, где-то меньше. И правда, зачем вообще нужны мы – ночные работники отелей, закусочных, метрополитена, уборщики, продавцы, полицейские, дежурные, охранники, телефонные операторы и многие другие?
Кому мы нужны? Мы ведь обслуживаем сами себя. У вас, у дневных людей, есть инстинкт, заставляющий вас забираться в свои теплые норки, лишь сверкающий шар покинет небосклон, и лишь осмелевшие от алкоголя или ослепленные любовью позволяют себе гулять по ночам, среди тех, кто осел в ней наркоманами, проститутками и бомжами.
Хотя и те исчезают с улиц в Час Самоубийц.
Неужели нельзя убраться на улицах и на вокзалах ранним утром? Разумеется, можно. Но ведь тогда вы увидите, что содержимое мусорных пакетов шевелится. Что содержимое ведер с грязной водой почему-то отдает красным. Что некоторые предметы уборщики не рискуют брать руками даже в перчатках.
Я не о шприцах и окурках, щедро усеивающих любое общественное место. Я о странных шкатулках, об украшениях из потемневшего серебра. О пальто, чья подкладка залита кровью. О документах, потерянных незадачливыми владельцами… или это все что от них осталось?
Кошельки, привлекательно блестящие пухлыми боками и так и шепчущие вам прямо в ухо «Возьми!». Записки, со странным содержанием, расклеенные по стенам…
Им досталась легкая работа.
Я работаю в хостеле. Моя работа – не пустить тех, кто приходит в ночи. Нет, не проституток и наркоманов. Не воров и дебоширов. Вы поймете, о чем я говорю, когда увидите ночных странников.
Они бывают разные. Соблазнительные красавицы, что наваливаются внушительным бюстом на стойку, и чуть хрипловатым полушепотом спрашивают, пущу ли я их переночевать. Бомжеватого вида люди без возраста, интересующиеся наличием свободных мест. Юноши, изображающие запоздавших разудалых гуляк. Кучки азиатов, увешанные устаревшей техникой и рюкзаками размером с них самих. Подростки, пытающиеся проскочить с другими через общую дверь.
Никто не пройдет мимо меня. Как бы эта детка сейчас ни пыталась утопить мой взгляд в свое декольте, я буду непреклонен. Не тыкайте мне в лицо распечатками чужих бронирований. Я знаю, что они фальшивые. Не вздыхайте и не хватайтесь за сердце, не изображайте усталость. Я знаю, что вы только что проснулись. И что у вас нет сердца.
Я узнаю их в любой оболочке. Пустой, мертвый взгляд, направленный в бездну внутри них. Трясущиеся от нетерпения руки. Звериные черты, проступающие сквозь человеческую оболочку. Запах разложения, идущий из ваших пастей, разверзнутых в нетерпении, открывает мне ваши истинные сущности. Без приглашения вы никто. И от меня вы его не получите.
Извините, сэр, ваша кредитная карта не работает. Разумеется, нет, ведь ты ее нашел на помойке, и она не на твое имя. Нет, простите, водительских прав недостаточно. Извините, остались комнаты только по триста евро за ночь. Прошу прощения, но мы полностью забронированы. Нет, свободных мест, к сожалению, совсем не осталось.
Вы будете вздыхать, всхлипывать, вы будете буквально скрести ногтями по моей стойке, а я, обливаясь холодным потом, буду слепо шарить взглядом по монитору.
Эти твари садятся в холле, пытаются подключиться к вайфаю при помощи давно устаревших и неработающих моделей телефонов. Они будут неумело курить бумагу у входа. Они будут пытаться забронировать номер при помощи выключенного ноутбука. Они будут пытаться говорить со мной на разных языках. Клясться, что опоздали на поезд, самолет, пароход, велорикшу… Я буду вежливо извиняться и говорить, что, к сожалению ничем не могу помочь.
Иногда они находят путь внутрь. Глупая юная девочка, очарованная симпатичным студентом из другой страны, который вылез из-под ближайшего моста. Веселый турист, ослепленный похотью, который тащит в номер модельной внешности девушку, родившуюся из его же тени и рекламного плаката в метро. Два друга, познакомившиеся в баре – один пожаловался, что ему негде переночевать, и второй отличился великодушием и предложил свой номер существу, выползшему из зеркала за барной стойкой.
Таких мы выписываем заранее. Сделать уже ничего нельзя. Приглашение получено. И даже если мы остановим его на входе , он все равно попадет в номер. Наутро горничная пополнит нашу коллекцию забытых вещей остатками багажа незадачливого туриста. Остальное они обычно забирают с собой. Хотя, иногда, несчастным везет и мы находим их умершими от остановки сердца. И это большое везение, уж поверьте мне.
Когда мы делаем обход – ставки повышаются. Твари уже на нашей территории – с чьего-то недальновидного разрешения. И тогда в одну руку мы берем тяжелый фонарик с почти что обжигающе яркими светодиодами. В надежде, что поймаем нечто в луч фонаря раньше, чем оно заметит нас. А в заднем кармане у нас книжечка, в основном состоящая из копий чьего-то неразборчивого рукописного текста. Иногда книжечка пополняется нашими заметками на полях. Иногда все очень просто: если слышишь плач из женского туалета – ни в коем случае никого не окликать, и, конечно, не открывать дверь. Просто выключить свет и запереть на замок. Временами – сложнее – когда видишь, как кто-то медленно топает по коридору и прислоняется к дверям, будто прислушиваясь. Тогда нужно обогнать его по пожарной лестнице и открыть дверь на нее. Он выйдет сам, а вот вернуться уже не сможет. А иногда, когда слышишь смех из пустой комнаты, лучше просто бежать.
Мы здесь, мы в ночи, чтобы не дать вас в обиду. Это мы остановим качели, что сами по себе качаются ночью во дворе. Это мы отгоним того, кто стучится по ночам в двери, с просьбами пустить. Это мы удалим отнимающее разум видео с интернет-портала. Это мы уничтожим забирающую жизни видеокассету. Это мы вернем в могилу домашнее животное, что стало себя странно вести. Мы не дадим родиться звуку без источника. Это мы проверим, заперты ли двери, ведущие в никуда.
Но, знаете, слишком высока цена, которую мы платим за вашу безопасность. Мы устаем. Нам надоело работать ночью. И что вы будете делать, когда некому будет хранить ваш сон? Кто поменяется со мной сменами?

---

Страшно, когда старость подкрадывается.
Вроде нет, ее, нет, еще вся жизнь впереди, еще столько можно успеть, еще столько НУЖНО успеть. А она - вот, за углом, за поворотом, и с каждым годом ближе, нахальнее.
Враг, с которым невозможно справиться, только продлить оборону и агонию.
Недели всё быстрее, отражение в зеркале всё изменчивей.
Помнишь, как подшучивал - не доживу до восемнадцати? Потом до двадцати. Двадцати пяти... тридцати...
И никого рядом. Никого, кому мог был - хотел бы - доверять. Да нет, не так. Хотел бы. Но некому.
От этого недели еще быстрее.
Ну... посмотрим.

@темы: acta diurna

---

М16 – Сотни движущихся деталей, скрепленных десятками болтов и винтов
AK47 – Пара десятков движущихся деталей, удерживаемых пригоршней заклепок.
Трехлинейка – три движущихся детали, два винта.

М16 – Сложнее в производстве, чем многие самолеты
АК47 – Используется странами, у которых нет денег на самолеты
Трехлинейка – Из нее сбивали самолеты

М16 – Делает маленькую дырочку, все аккуратно, в соответствии с Женевской конвенцией
АК47 – Делает большую дыру, иногда отрывает конечности, не соответствует Женевской конвенции
Трехлинейка – Одна из причин для создания Женевской конвенции

М16 – Отлично отстреливает мелких грызунов
АК47 – Отлично отстреливает врагов
Трехлинейка – Отлично отстреливает легкую технику

---

Список самых интересных фильмов об инквизиции

1. «Во времена ведьм», сериал, 2005
Фильм снят в Швеции режиссёром Яном Гийу: каждая серия рассказывает зрителю о временах, когда по всей Европе свирепствовала инквизиция. В 17-м веке одна война следовала за другой, кроме того, изменился климат, и в результате погиб урожай и наступил голод. Эти события нужно было как-то объяснить, поскольку народ жаждал мести, и инквизиция использовала непростое время для того, чтобы объявить охоту на ведьм. Тысячи женщин были казнены по обвинению в колдовстве: сожжены на кострах, сброшены со скал, утоплены, разорваны взбесившейся толпой своих же односельчан.
Ян Гийу постарался показать, как же это происходило на самом деле: фильм считается документальным, однако роли исполняют профессиональные актёры.

2. «Воин бога», 1999
«Воин бога» — это фильм о священнике, но священнике с греховными пристрастиями: во-первых, главный герой фильма изначально был настроен видеть во всём происки злых сил, а во-вторых, он влюбился. Исландская красавица Туридур (так звали объект его страсти) ухаживания отвергла, и тогда священник прибег к помощи инквизиции. Не обошлось и без мистики: в конце концов он продал душу Дьяволу.
Прототипом для создания фильма послужило произведение «Сага о страданиях мученика», написанное в 17-м веке пастором Йоуном Магнуссоном. Фильм, как и произведение, в первую очередь повествует об одном из смертных грехов — гордыне. Инквизиция в данном случае всего лишь фон: священник мнит себя непорочным, а потом в угоду своей гордыне бросает людей в костёр. Его можно даже назвать сумасшедшим. Что до остальных героев фильма, то они — обычные нормальные люди, тем не менее, попавшие под влияние главного героя. Кстати, такие случаи в истории повторялись неоднократно.

3. «Чёрная смерть», 2010
Сначала покажется, что фильм этот — о вере, религии и её положительных проявлениях. Но по мере просмотра увидите оборотную сторону медали: истинные христиане, этакий карательный отряд с Шоном Бином во главе, оставляют после себя горы трупов, иными словами, во имя веры убивают невинных людей просто потому, что нескольких жителей деревни заподозрили в колдовстве. Дело в том, что во время чумы нашлась вдруг деревенька, где все жители остались здоровы — колдуны, не иначе. Мы видим в фильме демонстрацию худшего проявления фанатизма. Ещё фильм явно снят атеистами: пока на Земле проливается кровь, то ли во имя веры, то ли во имя мести, то ли просто из глупости, Бог безучастно наблюдает за происходящим.
В фильме нет строго положительных и отрицательных персонажей, все они — люди со своими страхами, причудами, страстями и историей.

4. «Страсти Жанны д’Арк», 1928
Долгое время фильм считался утраченным, поскольку все копии сгорели во время одного из пожаров в Голливуде. И вот, в 1981-м году копия неожиданно нашлась в одной из психиатрических больниц Осло. В 1985-м году к изначально немому фильму было добавлено музыкальное сопровождение, и картина вышла в свет спустя почти 60 лет после своего создания.
Главную героиню, 19-летнюю Жанну д’Арк, сыграла 35-летняя актриса Рене Фальконетти. Актёрская игра в фильме просто неподражаемая. Фильм повествует не об инквизиции как машине религиозных гонений, а о том, как господствующая судебная система того времени расправилась с одним-единственным человеком. В центре внимания на протяжении всего фильма будет именно Жанна — эмоции, отражающиеся на её лице, душевные переживания, страх перед пытками и расправой. Перед зрителем предстаёт не героиня своего времени, не отважная воительница, а запуганная девочка. Существует легенда, что Фальконетти настолько вжилась в роль, что после съёмок сошла с ума и больше ни в одном фильме не появилась.

5. «Джордано Бруно», 1978
В фильме, основанном на реальных исторических событиях, показаны последние годы жизни учёного Джордано Бруно, взятого под арест за его мнение о том, что наука может развиваться отдельно от религии. Назвать «Джордано Бруно» документальным фильмом нельзя, тем не менее, зритель может получить представление о религиозной судебной системе во времена инквизиции, а также о том, насколько сильно церковь дорожила своей властью и боялась потерять своё влияние.
В те времена гонениям подвергались многие учёные, и Джордано Бруно — лишь один из них. Кстати, в фильме нашёл отражение реальный исторический факт: Бруно был осуждён не столько из-за своих трудов, сколько благодаря доносу одного из своих «друзей».

6. «Палач», 2005
Одним из главных героев фильма является палач: ранее бывший воином, Мартин (так зовут главного героя) вынужден стать палачом ради того, чтобы уберечь от инквизиции свою семью. Общество относилось к представителям этой профессии неоднозначно во все времена: не важно, рубит ли палач головы или нажимает на кнопку для активации электрического стула, важно то, что он лично, своими руками, приводит приговор суда в исполнение. Другой герой, аббат Георг, друг Мартина — на первый взгляд, набожный человек, но стоит присмотреться, и видишь, что от этой набожности веет душком.
И всё же главным героем в этом фильме выступает вовсе не палач, а мрачная, жуткая, беспросветная атмосфера Средневековья. Создатели фильма заставляют зрителя с головой погрузиться в гнусные, прямо скажем, нравы 16-го столетия: все люди предстают здесь жалкими подлецами, преследующими свои мелочные цели.

7. «Галилео Галилей», 1968
Галилей открыл, что это Земля вращается вокруг Солнца, а не наоборот, но после долгого конфликта с церковью был вынужден отречься от своей теории. Фильм можно причислить к историческим, поскольку в нём показана биография известного учёного.

8. «Страшный суд», 2006
Рассвет инквизиции приходится на 16-й век, а наибольшее влияние инквизиция имела на своей «родине», в Испании. Фильм «Страшный суд» помогает взглянуть на все ужасы Средневековья ещё с одной точки зрения: дело в том, что церковь преследовала не только ведьм и еретиков, а ещё и ставшие по каким-то причинам неугодными народы. Итак, налицо геноцид — в 16-м веке гонениям в Испании подверглись арабы и евреи. Тем, кто избежал казни или не покинул страну, приходилось притворяться коренными испанцами и соблюдать испанские традиции. Но самое интересное то, что некоторые люди фанатично верили в неизбежность и справедливость геноцида, и в «Страшном суде» именно этот исторический аспект ставится во главу угла.

9. «Жанна д’Арк», 1999
Выигрышная сторона фильма - свойственное Люку Бессону внимание к деталям и спецэффектам. Фильм получился зрелищным, динамичным и атмосферным: особенно удались режиссёру батальные сцены. Есть только одно «но»: историческим фильм назвать сложно, и непосредственно казнившей Жанну церкви уделяется не слишком много внимания. Зато Жанна, которую играет Мила Йовович, кажется то святой, то безумной...

10. «Инквизитор: колодец и маятник», 1990
Главный герой — знаменитый инквизитор Торквемада, и фильм заслуживает внимания хотя бы как попытка осветить его личность. Но вот сюжет всё-таки подкачал, слишком много в нём того, что произойти никак не могло — например, хеппи-энд. Дело в том, что те, кому не повезло привлечь к себе внимание инквизиции, как правило, спастись уже не могли, но здесь простой человек бросает самому мощному судебному институту эпохи вызов — и побеждает. Кроме того, в фильме есть явные исторические неточности. Но игра актёра Ланса Хенриксена вызывает восхищение: образ Торквемады в его исполнении отлично передаёт владевшие героем то искушение, то фанатичность, а то и просто жестокость.

@темы: inquisitio

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

21.06.2015 в 08:38

Пишет  Шано:

Оригинал взят у masterok в Биологическое оружие 12 века

Арт.

ЕСЛИ ВЫ ПОДХВАТИЛИ ПРОКАЗУ В 12 ВЕКЕ, ваша карьерная перспектива выглядела плачевно: вы годились разве что на роль пугала для непослушных детей. Люди не имели представления о причинах этой болезни, однако знали о её заразительности, поэтому прилагали все усилия к тому, чтобы изгнать прокажённых из общества. Больным были запрещены любые контакты со здоровыми людьми, их содержали в специальных местах — лепрозориях. Одним из таких мест и был лепрозорий имени Святого Лазаря в Иерусалиме, специализировавшийся на бывших рыцарях. Тамплиеры посылали туда бывших членов своего ордена и оплачивали их проживание.

Однако когда крестовые походы участились и османские орды постучались в иерусалимские двери (образно говоря), прокажённые рыцари решили, что не собираются сдаваться без боя. Вместо того, чтобы спокойно ждать смерти, они снова надели доспехи, взяли в руки свои палаши и вступили в бой.

Не сказать, чтобы рыцари Ордена Святого Лазаря были очень успешными в своих кампаниях, но это не означает, что они не были грозными противниками. Видите ли, куча разваливающихся на глазах парней, к тому же знающих о собственной неминуемой и скорой смерти, а также неспособные чувствовать боль из-за повреждения нервов, были, безусловно, мощнейшим психологическим (и биологическим) оружием. Орден прокажённых — какой прекрасный сюжет для Голливуда.

Давайте узнаем подробности истории этого «биологического оружия» …

Орден Святого Лазаря, третий по счету военно-монашеский орден, учрежденный в Святой Земле, был основан в Иерусалиме в эпоху Крестовых походов. Но первые упоминания о госпитале (странноприимном доме) Святого Лазаря относятся к периоду, предшествовавшему эпохе Крестовых походов, а именно — к 1130 г., когда госпиталь прокаженных, построенный с внешней стороны северной стены Иерусалима, был взят под свою опеку «франкскими» (западноевропейскими) странноприимцами (госпитальерами, госпиталариями), придерживавшимися Устава монашеского ордена августинцев и носившие августинское орденское облачение черного цвета безо всяких эмблем или отличительных знаков. По всей вероятности, он был учрежден на базе лепрозория (лечебницы для прокаженных), основанной греками и армянами еще до начала Первого Крестового похода (и находившейся, до прихода «латинян»-крестоносцев в Палестину с Запада под юрисдикцией греческой православной церкви). Госпитальеры Святого Лазаря, возможно, являлись членами Ордена Святого Иоанна, также носившими в первоначальный период своей истории черные августинские (или бенедиктинские) облачения безо всяких знаков отличия. Во всяком случае, первый глава (ректор) Ордена иоаннитов-госпитальеров, блаженный Герард (Жерар) традиционно считается также и первым главой Ордена Святого Лазаря. В пользу правильности данной версии говорит и следующее обстоятельство.

Правила (Уставы) военно-монашеских Орденов храмовников-тамплиеров и госпитальеров-иоаннитов предусматривали переход своих членов, заразившихся проказой (лепрой), из своих прежних Орденов в Орден Святого Лазаря.

Новое странноприимное братство в 1142 г. уже имело в Святом граде Иерусалиме собственную церковь, а с 1147 г. было известно под названием «Прокаженные братья Иерусалима» («Прокаженные Иерусалимские братья»). К 1156 г. относятся упоминания о существовании в Иерусалиме самостоятельного конвента (монашеской общины) Святого Лазаря. С 1157 г. в латинских хрониках упоминается уже не просто конвент, а Орден Святого Лазаря, в обязанности которого входила опека над прокаженными и уход за ними, а позднее — также защита паломников, отправлявшихся к Гробу Господню.

 

К этому времени Орден лазаритов имел страноприимницы-лечебницы в Тивериаде, Аскалоне, Акконе, Кесарии и Берите (Бейруте). Монахи Ордена Святого Лазаря содержали во всех основанных в Святой Земле государствах западных крестоносцев широко разветвленную сеть госпиталей (странноприимных домов) и церквей. Кстати, именно от названия Ордена Святого Лазаря происходит название «лазарет», означающее «больница» (по преимуществу военная). Покровителем Ордена был избран упоминаемый в Евангелиях Святой Лазарь «Четверодневник» (воскрешенный Иисусом Христом из мертвых на четвертый день после своей кончины), ставший впоследствии первым епископом Массилии (Марселя) и принявший вторичную смерть уже как мученик за Христа.

По мере усиления мусульманского натиска на «франкские» государства на Ближнем Востоке, все большее значение в деятельности членов Ордена Святого Лазаря (лазаритов) стало приобретать участие в вооруженной обороне христианских владений. Соответственно, все большую роль в Ордене Святого Лазаря стал играть военно-рыцарский элемент. Рыцари, вступавшие в Орден, не обязательно были прокаженными, но, видимо, постепенно заражались проказой, неся свою нелегкую воинскую службу в его рядах, а в перерывах между боями и походами ухаживая за больными. В Ордене Святого Лазаря состояли и «услужающие братья» (сервиенты или сержанты), набиравшиеся из числа прокаженных неблагородного происхождения. Рыцари Святого Лазаря облачались в черные плащи (мантии) с белой каймой и зеленым крестом (принявшим со временем характерную «мальтийскую» форму с «ласточкиными хвостами» на концах креста) и потому нередко именовались в хрониках и документах «рыцарями Зеленого Креста» — наряду с «рыцарями Белого Креста» (госпитальерами-иоаннитами, «рыцарями Красного Креста» (храмовниками-тамплиерами) и «рыцарями Черного Креста» (тевтонскими, или немецкими, рыцарями). Хотя исторически рыцари Ордена Святого Лазаря носили свои зеленые кресты на черном «августинском» (или «бенедиктинском») облачении, со временем, по мере развития правил геральдики (с принятием запрета накладывать металл на металл и эмаль на эмаль), на орденском гербе лазаритов зеленый крест стал изображаться не на черном, а на белом (серебряном) поле.

 

Как уже упоминалось выше, по соглашению, заключенному между Орденом Святого Лазаря и другими военно-монашескими Орденами, члены последних, заболевшие проказой, переходили в состав лазаритов (глава которых – Великий Магистр – по Уставу мог быть избран только из числе прокаженных; впрочем, подобное правило существовало не всегда и со временем было отменено). Как бы то ни было, хронистами было неоднократно засвидетельствовано, что, когда мусульмане в бою встречались с колонной прокаженных «братьев» (рыцарей и сержантов) Ордена Святого Лазаря, то предпочитали искать спасения в бегстве.

Вероятно, вид атакующих прокаженных воинов-монахов (особенно в открытых, без забрала, шлемах, или в шлемах с поднятым забралом) был слишком устрашающим для тех, кому предстояло встретиться с ними в бою лицом к лицу. К тому же известно, что прокаженные нечувствительны к физической боли, что также делало их особенно опасными противниками.

Воинский контингент Ордена Святого Лазаря принимал участие в неудачной для армии Иерусалимского королевства крестоносцев битве с армией султана Египта и Сирии Салах ад-Дина при Хиттине (1187 г.). До нас также дошли сведения об участии вооруженного отряда лазаритов в неудачной для «латинян» битве при Газе (Ле Форби или Форбии) в 1244 г., в которой Орден Святого Лазаря понес тяжелые потери (по некоторым данным, он потерял в ней почти весь свой личный состав, как здоровых, так и прокаженных «братьев», во главе с Великим Магистром). После падения Иерусалима в 1243 г. Орден Святого Лазаря перенес свою штаб-квартиру в Аккон (Аккону, Акру, Аккарон, Екрон, Сен-Жан д’Акр, Птолемаиду, Птолемеис), разместив ее в башне Святого Лазаря, расположенной в северном пригороде Аккона — Монмусарде, оборона которого была поручена лазаритам.

В 1253 г. Орден лазаритов совершил неудачную военную экспедицию против мусульман в городе Рамле (Рамаллахе) и был спасен от полного уничтожения только благодаря вмешательству французского короля-крестоносца Людовика IX Святого.

Все «братья-рыцари» Ордена Святого Лазаря, участвовавшие в обороне Аккона от мусульман, погибли при взятии этого последнего оплота крестоносцев на побережье Святой Земли сарацинами в 1291 г.

В 1291 г., после падения Сен-Жан д’ Акра – последней крепости крестоносцев в Палестине – Орден Святого Лазаря был вынужден навсегда покинуть Святую Землю и перебраться сперва на остров Кипр, а затем — в Королевство Обеих Сицилий (Неаполитанско-Сицилийское королевство) и во Францию, где лазариты основали множество госпиталей и лазаретов. К этому времени лазариты полностью прекратили свою военную деятельность, продолжая нести свое госпитальерское служение вплоть до 1342 г. Со временем, вследствие уменьшения численности кавалеров и монахов, Орден Святого Лазаря был вынужден в 1490 г. подчиниться духовно-рыцарскому Ордену Иоаннитов (влившись со временем в его католическую ветвь, ныне более известную под названием Мальтийского Ордена).

 

 

Тем не менее, 4 мая 1565 г. папа римский Пий IV восстановил правовую и организационную самостоятельность Ордена Святого Лазаря. Однако, назначенному новым Великим Магистром лазаритов двоюродному брату римского понтифика, Джаннотто Кастильоне, не удалось восстановить прежнюю орденскую структуру, а в 1572 г. герцог Савойский Амедей добился от него признания своего сюзеренитета (верховной светской власти) над командорствами Ордена Святого Лазаря, существовавшими во владениях герцогов Савойских.

С давних времен небесным заступником и покровителем Савойской династии (первоначально — герцогской, а потом и королевской) считался Святой мученик Маврикий – древнеримский военачальник, предводитель Фиванского легиона, претерпевший мученическую кончину за Христа в 286 г., в период преследований христиан Императором Диоклетианом. «Меч Святого Маврикия», наряду со Святым копьем сотника Лонгина, относился к числу древнейших и главнейших святынь и коронационных инсигний («державных клейнодов») средневековой Священной Римской Империи.

В 1434 г. герцогом Савойским Амедеем VIII была учреждена монашеская община во имя Святого мученика Маврикия. Сам герцог, отрекшись от Савойского престола, вместе с несколькими бывшими придворными принял монашеский постриг, принес обеты нестяжания, целомудрия и послушания и поселился в основанном для этой цели монастыре. Позднее к ним присоединилось и некоторое количество братьев-рыцарей. Подобное развитие от чисто монашеской к духовно-рыцарской организации проделали многие западноевропейские Ордены(например, госпитальеры-иоанниты, тевтоны или упомянутые выше лазариты). Однако эта первая духовно-рыцарская ассоциация во имя Святого Маврикия, в силу ряда причин, просуществовала очень недолго. Впрочем, 10 сентября 1572 г. Орден Святого Маврикия был восстановлен специальной буллой римского папы Григория XIII. Апостольский престол особой грамотой подтвердил герцогу Савойскому Филиберту, что звание Великого Магистра лазаритов навечно закреплено за ним и за его преемниками на Савойском престоле. О непременном пострижении герцогов и других лазаритов в монахи речи в папской грамоте более не было, хотя определенные религиозные обеты и некоторый штат клириков были сохранены.

После этого Орден Святого Лазаря был объединен с династическим савойским рыцарским Орденом Святого Маврикия в единый новый Орден Святого Маврикия и Лазаря. 15 января 1573 г. папа римский утвердил новый знак объединенного ордена – белый «клеверный» крест Святого Маврикия, наложенный на зеленый, «мальтийской» формы, крест Святого Лазаря. Эмблема получилась достаточно замысловатой, но в истории военно-монашеской орденской символики случалось и не такое. Эта символика всегда отличалась большим разнообразием. В ней использовалась даже звезда, которую нередко считают чем-то изначально противоположным Кресту.

Так, эмблемой духовно-рыцарского Ордена Монжуа (или Богородицы Монжуа) долгое время являлась красная пятиконечная звезда! Ливонские рыцари Христовы (меченосцы) одно время носили на своих белых «цистерцианских» орденских облачениях над красным мечом красную же звезду — по одним сведениям, восьми-, по другим — шести- или даже пятиконечную. Красная звезда с синим кругом внутри звезды украшала орденское облачение рыцарей-»звездоносцев», и т.д. Как бы то ни было, Орден Святых Маврикия и Лазаря и по сей день является одним из старейших рыцарских Орденов Европы.

Развитие Ордена Святого Лазаря во Франции (где он стал именоваться рыцарским Орденом Святого Лазаря Иерусалимского, или – что более точно – Иерусалимским Орденом Святого Лазаря) пошло своим собственным путем, отличным от пути развития одноименного савойского ордена. Он превратился в династический Орден французских королей, получил название «Ордена Пресвятой Богородицы Кармильской (от горы Кармил в Святой Земле)» и специально поддерживался, в частности, «королем-солнцем» Людовиком XIV, в качестве противовеса Ордену Святого Иоанна Иерусалимского. К 1696 г. французский Орден Святого Лазаря насчитывал в своем составе более 140 командорств и содержал собственную военно-морскую эскадру. Корабли французских лазаритов сражались с английскими пиратами. Французские рыцари Святого Лазаря носили белые полукафтанья с вышитым на груди оранжево-зеленым орденским крестом. В 1790 г. французский Орден Святого Лазаря Иерусалимского был, подобно своему главному сопернику и конкуренту — Ордену Святого Иоанна Иерусалимского — упразднен революционными властями Французской республики, а все его владения во Франции были конфискованы.

В 1798 г. французский король-изгнанник Людовик XVIII пожаловал Орденом Святого Лазаря Иерусалимского предоставившего ему политическое убежище в России Императора и Самодержца Всероссийского Павла I, после того, как тот, в качестве 72-го Великого Магистра Державного Ордена Святого Иоанна Иерусалимского, пожаловал пребывавшего в изгнании в столице Курляндии Митаве французского монарха Большим Крестом Ордена Святого Иоанна.

Что же касается нового объединенного савойского Ордена Святых Маврикия и Лазаря, то он унаследовал от древнего Ордена Святого Лазаря традиционную миссию опеки над больными (преимущественно над прокаженными, но не только). Поскольку объединенный Орден имел теперь не одного, а целых 2 небесных покровителей и заступников, то стал ежегодно отмечать не 1, а целых 2 орденских праздника (22 сентября – день Святого Маврикия, а 17 декабря – день Святого Лазаря). Этим орденом пьемонтский (сардинский) король (прямой потомок герцогов Савойских) наградил, между прочим, российского генералиссимуса А.В. Суворова, графа Рымникского и князя Италийского.

В 1839 г., в рамках системы орденских наград, сардинским королем, как Великим Магистром Ордена, была учреждена золотая Маврикиевская (Маврикианская) медаль за храбрость. Эту медаль получали также все пьемонтские солдаты, прослужившие в армии не менее 50 лет. Сходным образом в России обстояло дело с солдатской Аннинской медалью и солдатскими донатскими знаками отличия Ордена Святого Иоанна Иерусалимского (павловской эпохи). Впоследствии статус пьемонтской Маврикиевской медали неоднократно менялся. Медаль пережила падение монархии в Италии и была сохранена для вооруженных сил Итальянской республики (впрочем, уже безо всякой связи с Орденом Святых Маврикия и Лазаря).

В 1848 г. было отменено существовавшее прежде, в качестве непременного условия для приема в Орден Святых Маврикия и Лазаря, требование обязательного подтверждения благородного (дворянского) происхождения кандидата. С тех пор орденом стали жаловаться и не дворяне.

 

 

После объединения Италии под скипетром монархов Савойской династии, поставленных историей во главе Сардинского королевства (Пьемонта), Орден Святых Маврикия и Лазаря сохранился в качестве одной из высших наград объединенного Итальянского королевства и даже получил владения, конфискованные после 1860 г. у Константиновского Ордена Святого Георгия (династического рыцарского Ордена Пармского великогерцогского дома и Королевского дома Обеих Сицилий) и у Ордена Святого Стефана (династического Ордена тосканских герцогов из австрийской династии Габсбургов). После объединения Италии Орден Святых Маврикия и Лазаря окончательно утратил свой изначально военно-монашеский характер. Все религиозные обеты, еще существовавшие для кавалеров-лазаритов, были отменены. Тем не менее, Орден Святых Маврикия и Лазаря не прекратил своей госпитальерской деятельности Он по-прежнему содержал лазареты-госпитали в гг. Люцерно, Ланцо, Валенце, Аосте и Турине.

Начиная с 1868 г., савойский Орден Святых Маврикия и Лазаря имеет 5 степеней (введенных явно под влиянием аналогичных степеней французского Ордена Почетного Легиона):

1) I степень – Кавалер Большого Креста (Cavaliere di Gran Crocе);

2) II степень – Великий (Большой) офицер (Grande Ufficiale);

3) III степень – командор, комтур или коммендатор (Commendatore);

4)IV степень – офицер (Ufficiale);

5)V степень – рыцарь, или кавалер (Cavaliere).

В годы правления дуче фашизма Бенито Муссолини (при котором итальянский король фактически «царствовал, но не правил»), Орденом Святых Маврикия и Лазаря были награждены, начиная с самого фашистского диктатора, почти все крупные сановники фашистской Италии и союзных с нею государств, в том числе гитлеровского «Третьего (Тысячелетнего) рейха». Когда же Муссолини был свергнут в результате дворцового заговора в 1943 г. и король назначил новым главой правительства маршала Бадольо, в «кавалеры Святых Маврикия и Лазаря» стали зачислять военачальников вчерашних стран-противниц Италии во Второй мировой войне.

Так, безо всякого «перехода», после «столпов» нацистской Германии, орденом Святых Маврикия и Лазаря были награждены польский генерал Владислав Андерс, командовавший 2-м польским армейским корпусом в составе британской 8-й армии под командованием генерал-лейтенанта сэра Оливера Лиза, высадившейся в Италии в 1943 г. 3-я и 5-я польские дивизии вошли в историю Второй мировой войны благодаря своему участию в боях за знаменитый бенедиктинский монастырь Монте-Кассино, оборонявшийся 1-й германской парашютно-стрелковой дивизией из состава 10-й германской армии под командованием генерала фон Фитингофа. После долгих, крайне ожесточенных и кровопролитных боев и ухода германских войск с оборонявшейся ими т.н. «линии Густава» полякам («с нашивками «Поланд» на английском хаки», как писал советский поэт и прозаик Константин Симонов в одном из своих стихотворений) удалось 17 мая 1944 г. захватить полностью разрушенный монастырь.

Орденом Святого Маврикия и Лазаря были награждены не только сам генерал Андерс, но и многие из его офицеров. Награждение было произведено по указу принца Умберто II в качестве «генерал-капитана Итальянского королевства» и Великого Магистра Ордена Святых Маврикия и Лазаря и всех королевских орденов Савойского дома за отвагу и мужество, проявленные ими в боях за Монте-Кассино. Принц Умберто до конца жизни продолжал претендовать на итальянский трон и – к вящему недовольству властей Итальянской республики, запретивших членам Савойского дома даже въезд в Италию! – награждал всех, кого считал достойными, Орденом Святых Маврикия и Лазаря, как и другими королевскими орденами и знаками отличия, пребывая в эмиграции в Португалии до самой своей смерти, последовавшей в 1983 г. Генерал Владислав Андерс и его офицеры в память о боях за Монте-Кассино, о которых польские бойцы сочинили даже известную песню «Алые (от польской крови — В.А.) маки Монте-Кассино», всегда надевали на встречах ветеранов и официальных мероприятиях свои орденские знаки Святых Маврикия и Лазаря.

 

 

Конечно, уважаемый читатель вправе задаться вопросом, способствовал ли престижу династического савойского Ордена тот факт, что им, почти сразу же после измены Итальянского королевства делу держав «Оси Берлин-Рим», верности которой итальянские «союзники» до этого неустанно клялись, и переходу на сторону стран антигитлеровской коалиции, были награждены в одночасье превратившиеся в новых друзей и соратников польские генералы и офицеры, хотя совсем недавно тем же самым орденом награждались бывшие германские союзники Италии. Интересно, какие чувства испытывал генерал Андерс, при мысли о том, что его имя было занесено Орденским канцлером (Cancelliere dell’Ordine) в список кавалеров Большого Креста Ордена Свяых Маврикия и Лазаря – сразу же за именами рейхсмаршала (имперского маршала» Третьего рейха) Германа Геринга и рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера. Впрочем, Андерс был выдающимся военачальником и самым известным польским генералом времен Второй мировой войны, так что его репутации ничего повредить не могло.

Вообще-то, история этой войны была богата подобными казусами. Так, в Королевстве Румынии (после его молниеносного перехода из стан союзников Гитлера в стан его противников и объявления войны Германии, разумеется!) король Михай Гогенцоллерн-Зигмаринген наградил высшим румынским военным орденом Михая Храброго немало советских генералов и офицеров (и продолжал награждать их этим орденом вплоть до своего формального «отречения», а фактического отстранения от власти коммунистами при поддержке СССР в 1947 г.!). А между тем, не кто иной, как упоминавшийся выше «имперский маршал» Герман Геринг был за пару лет перед тем награжден тем же самым королем румынским Михаем всеми тремя степенями ордена Михая Храброго, а германский генерал-фельдмаршал фон Манштейн – орденом Михая Храброго двух степеней! Впрочем, и сам король Михай умудрился, с ходу превратившись в «антифашиста», «защитника свободы и демократии» и пр., удостоился награждения советским Орденом Победы (из которого позднее, пребывая в изгнании в Лондоне, по собственному признанию выковыривал один бриллиантик за другим, чтобы обеспечить себе безбедное существование)!

В Итальянской республике (с 1946 г.) Рыцарский Орден Святых Маврикия и Лазаря, вместе с изгнанием Савойской династии, утратил статус государственной награды, оставшись Орденом итальянского Королевского Дома в изгнании. Тем не менее, госпитальерские структуры Ордена Святых Маврикия и Лазаря были сохранены на территории Итальянской республики – на том основании, что традиционно осуществляют гуманитарно-медицинские функции (наподобие аналогичных структур Мальтийского Ордена).

 

источники

www.proza.ru/2015/01/23/1684

voinstvo12age.narod.ru/index/0-8

www.templar.globalfolio.net/Epoha/voeno_monashe...

knight-spirit.mianie-system.org/orden-svyatogo-...

 

И еще немного интересной информации для вас о крестоносцах : вот Крак де Шевалье (Krak des Chevaliers), а вот Первые замки тевтонских рыцарей в Польше. Вспомним еще кто такой Саладин — меч Аллаха и что это за Самое маленькое государство в мире. А вот конечно же История ордена Тамплиеров

Оригинал статьи находится на сайте ИнфоГлаз.рф Ссылка на статью, с которой сделана эта копия - http://infoglaz.ru/?p=68968

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

---

Я видел пьяниц с мудрыми глазами.
И падших женщин с ликом чистоты.
Я знаю сильных, что взахлёб рыдали.
И слабых, что несут кресты.
Не осуждай за то, в чём не уверен.
Не обещай, если решил солгать.
Не проверяй, когда уже доверил.
И не дари, планируя отнять.

(с)

@темы: lyra

---

Не напоминает ли вам сие повествование о серии НС?...

04.09.2014 в 04:30

Пишет  Скрёб-поскрёб:

Псы Господни

Нас было семеро. Говорят, старый граф первым вошёл в пещеру, не дождавшись даже, пока слуги уберут с его пути тело нашей матери, переступил через окровавленную тушу.

Поступок скорее глупый, чем мужественный, ведь он не знал, сколько нам исполнилось от роду. Но ему повезло. Его ожидала не свора тварей с оскаленными пастями и обжигающим дыханием – тварей, одолеть которых в одиночку не понадеется самый отчаянный боец – а кучка слепых, скулящих щенков.

Нам тоже повезло: нас оставили в живых. С отрядом графа в тот рейд отправился священник – весьма разумное решение, учитывая, против кого солдатам предстояло направить оружие. Волею случая, этим священником оказался фра Паоло, один из немногих, для кого приказ графа значил меньше, нежели высшая справедливость и божий промысел. Убийство же невинных новорождённых существ божьему промыслу, бесспорно, противоречило. Эти соображения фра Паоло изложил графу, стоя между ним и осиротевшими копошащимися щенками, отводя рукой графский меч, выпачканный в крови родившей их суки.

– Как знаешь, святой отец, – отвечал граф, уяснив суть предложения фра Паоло. – Я назвал бы тебя безумцем, когда бы не грех оскорбить служителя церкви. Однако, надеюсь, ты вспомнишь моё предостережение в тот миг, когда одна из этих божьих тварей вцепится тебе в руку, навсегда лишив возможности осенить себя крестом!

***

…Ничего этого я, конечно, не помню. Мать, пещера – всего лишь слова, не имеющие никакого отношения ко мне.

Наше с братьями детство – все семеро щенков оказались самцами – прошло в сарае из сосновых досок, с земляным полом, усыпанным соломой. В сухую погоду стены терпко пахли смолой, а во время затяжных дождей, случалось, текла крыша, солома прела, и её запах заставлял нас чихать. Холодными ночами мы сбивались в кучу, чтобы согреться, и слушали, как ветер свистит в щелях стен.

Первое время за нами ухаживали младшие послушники, но чуть позже, когда мы немного подросли и сравнялись размером с крупными собаками, доступ в псарню закрыли для всех, кроме фра Паоло и фра Пьетро, старшего отца-исповедника. Чем-то они были похожи. Не внешностью: напротив, если бы вы желали найти полную противоположность высокому и статному фра Пьетро, никого лучше низкорослого, худого до измождённости фра Паоло вы не смогли бы подобрать. Общим было другое. У них обоих была некая трудноуловимая нота в запахе, чистая, несущая покой и умиротворение.

– Должно быть, так пахнут святые, – сказал как-то Первый, и все мы с ним согласились.

Я был Третьим. Фра Паоло и фра Пьетро с трудом, но различали нас – прочие не видели разницы между семью чёрными псами, похожими, как семь капель воды.

Святые отцы рассказывали нам о монастыре и о мире за стенами монастыря. Даже сейчас, столько времени спустя, я помню наизусть отрывки из книг, которые они читали нам по очереди. Оглядываясь назад, я понимаю, насколько странно и нелепо выглядели со стороны два священника, проповедующие слово божье стае собак с горящими глазами.

Но некому было смотреть на нас со стороны, наставники вели себя так, словно происходящее было естественным, а мы семеро не знали другой жизни, и нам не с чем было сравнивать.

***

Отец-настоятель посещал нас нечасто. Но, когда приходил, непременно уделял время каждому из стаи и долго беседовал, проверяя, каковы плоды трудов наших воспитателей.

Один из его приходов я помню особенно хорошо.

– Все мы – божьи дети, – сказал тогда настоятель, уже прощаясь. – Пусть даже, глядя на них, в это с трудом можно поверить. Но я уповаю на создателя и верю в то, что искра божья ярко горит в этих душах.

После его ухода я спросил фра Паоло:

– Если мы – божьи дети, отчего нас не окрестят, как поступают со всеми детьми?

Речь наша не слишком приятна для человеческого слуха, но вполне разборчива, особенно при долгой привычке.

– Крестят только человеческих детей, Третий, – ответил мне фра Паоло. – Вы же – не люди.

– Но, – добавил фра Пьетро, – это не значит, что вы не можете спастись. Вы – не животные, вы разумны и добродетельны, вы почитаете божью волю и в меру возможностей следуете божьему промыслу.

– Я бы хотел креститься, – сказал Шестой, и все братья согласно заворчали.

Тогда мы ещё были глупыми щенками и многого не понимали.

– Вам нет нужды в крещении, – фра Паоло положил руку на голову Шестого и погладил его, а тот довольно зажмурился. – Главное – хранить добро и веру в своей душе.

– А вы уверены, что у нас есть душа, фра Паоло? – подал голос молчавший до сих пор Первый.

– Да, – сказал фра Паоло, твёрдо и не задумавшись ни на миг. – Я уверен, у вас есть душа.

– Но ведь мы, как вы и сказали, не люди. Мы – твари, создания тьмы. Нас называют адовыми псами. Я слышал, как на кухне шептались: сколько нас ни корми, не учи, рано или поздно мы покажем свою природу.

Мы притихли, слушая старшего брата. До сих пор подобные разговоры мы вели только за наглухо закрытыми дверями сарая, не рассказывая о наших сомнениях и терзаниях своим учителям.

Фра Паоло и фра Пьетро обменялись долгим взглядом. Наконец, фра Пьетро ответил, медленно и тщательно подбирая слова:

– Мы верим, что ваша природа не несёт в себе изначального зла. Мы много раз говорили о вас с отцом-настоятелем, и вы все слышали, как сегодня он вслух согласился с нами: божьи искры горят в ваших душах! И это наполняет нас бесконечной радостью.

– Вы – не адовы псы, – сказал фра Паоло убеждённо. – Вы – псы господни.

***

Некоторое время спустя из сарая нас переселили в каменную псарню, освобождённую и перестроенную специально для нас. Теперь у каждого из нас была отдельная спальня, напоминавшая монашескую келью. Собственно, именно кельями они раньше и были. В псарню монашеский дом переделали после того, как один из нас – кажется, Пятый, а, может, Четвёртый – поджёг во сне своим дыханием солому. Сарай уцелел, только стены немного закоптились.

Разумеется, мы с братьями тоже не пострадали. Существам, способным дышать пламенем, пожар не страшен.

Основной переделки в нашем новом доме потребовали двери. К тому времени каждый из нас вымахал ростом с годовалого быка, и для псарни были нужны достаточной ширины проходы.

Кормили нас мясом, и кормили щедро, должно быть, опасаясь, что голод может оказать дурное воздействие на наши души и разум. День за днём крестьяне доставляли телят, коз и баранов к воротам монастыря, в количестве, потребном для того, чтобы наши желудки как следует наполнились.

Но ни разу нам не позволили загрызть добычу самим. Ни разу мы не попробовали на вкус свежую, горячую кровь.

Разумеется, нам этого хотелось. В наших снах мы загоняли оленей, ломали им шеи и впивались в горло, подставляя пасти под хлещущие багряные струи.

Должно быть, как раз такой сон увидел тот, кто выдохнул пламя на соломенный пол сарая.

Фра Паоло говорил, что такие сны – искус плоти. В них нет греха, как нет греха на лесных кошках, душащих зайцев (при этих его словах наши глаза сверкали ярче). Но поддаться искушению наяву – грех, потому что в нашем случае мы убивали бы не ради пропитания, а для удовольствия. Находить же удовольствие в убийстве противно воле божьей.

Признавая его правоту, мы читали молитвы – чтобы отогнать искушающие видения. Семеро огромных псов, бормочущих «Отче наш» после вечерней трапезы – представьте только себе это зрелище!

И всё же, при всей странности нашей тогдашней жизни, мы были счастливы. Добро и вера заполняли наши сердца. Семь божьих искр горели ярко. Мир был прост, понятен и светел.

***

Три или четыре раза в монастырь приезжал граф. Удивительно, но отсутствие воспоминаний о прошлом никак не мешало нам испытывать при его виде неприязнь и злобу. Возможно, это случалось ещё и оттого, что сам граф боялся и ненавидел нас. Он ни разу не показал этого даже взглядом – но его выдавал запах. Он боялся до дрожи в коленках, до темноты в глазах.

Для того, чтобы убить пару адовых псов, наших отца и мать, ему потребовались все его люди, большой вооружённый отряд, понесший серьёзные потери в том сражении, которое язык не повернулся бы назвать охотой.

И он, и мы знали: для того, чтобы убить семерых псов господних, у него не хватит сил и людей. Как он, должно быть, проклинал тот день и час, когда согласился пощадить семерых щенков!

В монастырь продолжали течь подводы с мясом, нужным для нашего прокорма.

К нам по-прежнему не допускали никого, кроме двух наших наставников, но теперь нам время от времени позволяли свободно гулять по окрестным полям, принадлежащим монастырю.

Мы никому не причинили ни малейшего вреда. Ни один из нас не загрыз даже полевой мыши – запреты, данные фра Пьетро и фра Паоло, мы соблюдали неукоснительно. Но один наш вид наводил на все окрестные земли трепет.
***
В этот свой приезд граф, против обыкновения, появился близ нашей псарни, чего обычно тщательно избегал. И – он смотрел на нас. Изучая. Оценивая. С интересом. Так смотрят не на врага – на того, кто может принести пользу.

Отец-настоятель сопровождал его. Запах графа нёс в себе страх и ярость. Запах настоятеля – сомнения и желания, определить которые мы не могли… Но эти желания мне не понравились. Было в них что-то, напоминающее запах прелой соломы из нашего детства, свербящее в носу.

Второй, не сдержавшись, фыркнул.

Отец-настоятель встал перед нами и негромко произнёс:

– Дети мои…

– Да, отец, – ответил за всех Первый, склонив перед ним голову.

Лицо стоящего позади него графа на мгновение перекосилось – чуть ли не впервые на нашей памяти он не смог сдержать изумления.

***

Мы шли в авангарде – семеро псов, чернее тьмы, сверкая глазами, оскалив пасти, дыша пламенем.

– …Если Господь будет милостив к нам, вам не придётся вступить в бой, – сказал фра Пьетро, прощаясь. – Увидев вас, шагающих во главе войска, враги дрогнут и бегут. Но для этого вы должны выглядеть устрашающе, во славу Господа.

О, да – мы выглядели устрашающе. Настолько, что за солдатами, шагающими позади нас, приходилось следить, дабы они не бросились бежать в противоположную сторону.

– …Но что, если запах крови сведёт нас с ума, – спросил Первый. – Будет ли убийство – грехом?

– Убийство на поле брани не есть грех, – ответил ему фра Паоло. – Это война. Вы защищаете наши земли и наших людей, как истинные воины божьи.

Сейчас фра Паоло ехал рядом с нами, плечом к плечу, и его присутствие поддерживало и ободряло меня и моих братьев.

…Возможно, враги и впрямь дрогнули и побежали бы, будь перед нами пехота. Но войску графа противостояла конница. Тяжело вооружённая, боевая, разогнавшаяся конница.

И на глазах у лошадей были шоры.

Передний ряд, почуяв наш запах, всё же дрогнул и замедлил ход, но отступать им было некуда, сзади шла следующая волна, остановить её было невозможно – и два войска столкнулись.

Мы внезапно оказались в самой гуще боя.

Закричали умирающие лошади, напоровшиеся на копья.

Уши заполнили вопли, грохот железа и хруст костей.

Острый, горячий запах крови хлынул в наши ноздри.

И семь глоток в один и тот же миг исторгли яростный рык, заставивший и врагов, и соратников содрогнуться.

Свору псов господних впервые спустили с цепи.

Я плохо помню, что было потом. Прыжок, удар лапой, впиться в лошадиное горло, рвануть – и дальше, и снова прыжок, крик солдата, руку которого сдавили мои зубы, фонтан крови, выдох пламени, шипение палёной плоти…

Это не было похоже на наши сны.

Это ни на что не было похоже.

На нас не было управы, не было силы, мы шли сквозь вражеское войско, как семь раскалённых ножей сквозь масло.

И это было хорошо.

…К реальности меня вернул горестный вой, издаваемый одним из моих братьев. Через миг к нему присоединился второй, а ещё через мгновение взвыл я сам, задрав морду к небу.

Лапы Первого обнимали бездыханное тело фра Паоло.

***

Отец-настоятель исповедовал нас.

Да, некрещёным нелюдям недоступно таинство исповеди – но как ещё было назвать тот горестный рассказ, который мы поведали нашему единственному оставшемуся наставнику?

И как, кроме отпущения грехов, назвать его утешения, и повторяющиеся слова о том, что убийство на поле брани – в божьей воле. И то, что мы сделали – добро и благо…

Больше мы не участвовали в битвах. Этого попросту не требовалось. Граф выиграл войну, дав одно-единственное сражение.

Земель, принадлежащих монастырю, стало много больше. В монастырские ворота рекой потекло добро.

И, конечно, не последнюю часть его составляло мясо, нужное нам для пропитания.

В наших снах мы снова и снова рвали, кусали, жгли – и снова и снова выли над телом учителя и друга.

***

Мы сидели в ряд, все семеро, склонив головы. От запаха ладана было трудно дышать. Отец-настоятель принимал сан епископа. Наше присутствие на церемонии, судя по уклончивым ответам фра Пьетро – а точнее, судя по его запаху во время этих ответов – вызвало много шума и толков, но настоятель был непреклонен.

Псы господни должны сидеть рядом с ним в миг его славы.

Из книг и слов фра Пьетро и фра Паоло мы знали, что сан епископа означает признание достоинств и благочестия того, кому он достаётся.
Но, сколько я ни принюхивался, запаха покоя и святости я не чуял. Лишь запах прелой соломы, смешивавшийся с ароматом ладана.

–…Это враг нашей святой церкви, – его преосвященство, отец-епископ стоял у окна, сгорбив плечи. – Он упорствует в ереси.

– Но вы же не хотите послать туда… – фра Пьетро не договорил.

Его преосвященство вскинул руку:

– Только для устрашения. Не для казни, упаси вас Господь, отец-настоятель!

Он обернулся к нам и окинул взглядом, полным любви и гордости.

– И, конечно, только одного из них. Для подобной миссии более чем достаточно.

Знакомый прелый запах щекотал наши носы.

***

Не так уж много было врагов у нашей святой церкви – но всё же, не один и не два раза я отправлялся с миссией устрашения, являя собой живое воплощение гнева божьего, грозящего пасть на голову ослушников.

Не раз и не два я стоял пред закрытыми дверьми, рыча и опаляя их пламенем из пасти, демонстрируя ярость и готовность убить.

Порой мои лапы стояли на груди упорствующих врагов церкви, раздирая когтями их одежды, и мои глаза заглядывали в их искажённые смертным страхом лица.

Но я не убивал.

Только устрашал и приводил к повиновению.

Божьи искры в наших душах дрожали и сжимались, как семь свечей на холодном ветру.

Фра Пьетро повторял нам: то, что мы делаем – добро и благо… Но уверенности в своих словах он не чувствовал и сам. Запах, осенний запах горького дыма, выдавал его с головой.

***

В тот день созвали нас всех – всех семерых псов господних, чего не случалось уже давно. Даже то, что мы все одновременно находились в обители, было необычно.

Так вышло, что в последнее время у святой церкви то и дело находились враги, и мы, к вящей славе господней, с трудом успевали устрашать их всех.

Фра Пьетро стоял у стены, застыв соляным столпом, сжав пальцы так, что они побелели. От него пахло тревогой и страхом. Не желчным, сладковато-приторным страхом за себя, каким пахли те, к кому нас посылали – а ярким, терпким страхом за других.

Его преосвященство сидел на епископском кресле, а перед ним стоял граф. Молодой граф, сын старого – тот скончался несколько зим назад, завещав монастырю две трети своих земель. Наследник не пытался спорить: в своё время он был на той единственной битве, которую мы помогли выиграть его отцу.

– Сколько их? – спросил епископ.

– Пятеро, – ответил молодой граф.

Подумал и поправился:

– Взрослых – пятеро.

– Кого, отец? – спросил Первый.

Невзирая на епископский титул, его преосвященство просил нас по-прежнему называть его – отцом. И никак иначе.

За епископа ответил фра Пьетро:

– Адовых псов, сын мой. Стая адовых псов вторглась на наши земли.

И помолчав, добавил тихо и очень беспомощно:

– Они… убивают людей. Их пятеро. Никто, кроме вас…

Семёрка ручных, ни разу не дравшихся с себе подобными, ни разу не охотившихся, если не считать единожды случившейся безумной резни помешавшихся от паники людей и лошадей – против пятёрки диких. Против тех, кто убивал с того самого дня, как сделал свой первый шаг.

– Дети мои, – в глазах епископа стояли слёзы, настоящие слёзы. – Я не могу. Не могу позволить вам… Вы погибнете в этой драке.

– Но они убивают людей, – сказал фра Пьетро.

– Они убьют и тех, кого мы вырастили! Мой ответ – нет.

Их запахи противоречили их словам – так, что хотелось помотать головой, прочистив то ли уши, то ли ноздри. От епископа несло прелой соломой, несло желчью.

Ни капли любви, ни капли заботы, несмотря на слёзы, текущие из глаз.

Любовью и заботой пах отправлявший нас на верную смерть наставник.

Первый и Второй подошли к фра Пьетро и уселись напротив него. Первый склонил голову, уткнулся ему в плечо и глубоко втянул запах, идущий от святого отца.

– Пойти и сражаться с адовыми псами – это добро? – спросил Первый.

– Это – добро, – бестрепетно ответил фра Пьетро.

– Дети мои, я запрещаю вам, – сказал епископ. – Служа церкви, вы приносите куда как больше добра! Вы спасаете заблудшие души!

И осёкся, потому что Первый отвернулся от фра Пьетро и направился к нему.

Молодой граф отшатнулся от кресла епископа.

Второй остался сидеть рядом с нашим учителем. Я же, по праву Третьего, встал с места и подошёл к тому, кого мы называли отцом, заняв место рядом со старшим братом. Первый поднял голову и, глядя его преосвященству в глаза, втянул носом воздух.

Лицо епископа залила бледность.

– Остаться и служить здесь – это добро?

Он не ответил, кивнув так резко, будто шею свело судорогой.

– Мы уходим, отец, – сказал Первый, всё так же не отрывая взгляда от лица епископа. – Нам кажется, что вступить в битву ради людских жизней – это большее добро. Ты благословишь нас?

Епископ снова кивнул. Выбора у него не было: он лучше других знал, что нет силы, способной остановить решившихся на битву псов господних.

***

Фра Пьетро отправился с нами. Мы не посмели его прогнать: он просто уселся на спину Пятому и велел нам без лишних слов отправляться в путь. Первый взял с него обещание не участвовать в драке, переждав её в безопасном месте.

Мы оставили его в пустой деревне, разорённой стаей адовых псов неделю-другую назад.

Там было чем заняться священнику: кругом валялись неотпетые и неупокоенные людские тела, большей частью – кусками. Свора порезвилась на славу.

…На Первого-из-них мы наткнулись почти случайно, встретив его у реки, с тушей коровы в пасти. Мы могли бы убить его, накинувшись всемером – но глубинное, древнее дикое знание подсказало: нельзя. В битве стая-на-стаю сходятся все – или не сходится никто. Первый-из-них увидел нас, унюхал наш запах и почуял, что мы явились сюда требовать крови, и другого способа решить наш спор, кроме как напоить нас кровью досыта, нет.

Мы встали, все семеро, плечом к плечу, склонив головы, оскалив пасти и вздыбив загривки, а напротив нас стояли пятеро. Мы были крупнее, потому что всю жизнь с самого детства ели досыта – но у тех, кто был перед нами, тела выглядели более гибкими и сильными. У Третьего-из-них на боку была большая проплешина, след старой драки. Четвёртая-из-них была самкой, но ростом и ловкостью ничуть не уступала братьям, а глаза у неё сверкали, пожалуй, даже большей злобой.

Первый-из-нас взревел, выступая вперёд – и Первый-из-них отозвался ответным рёвом.

А когда отзвук двойного рыка замер, мы бросились друг на друга.

Мне достался Третий-из-них, и первый мой укус пришёлся в приметную проплешину, противник завизжал от боли и вцепился в мой бок, мы закружились, пытаясь достать до горла соперника, вокруг кипела драка, чей-то визг перешёл в предсмертный хрип, а я даже не понял, это один из нас – или один из них. Потом завизжал я сам, оттого, что Четвёртая-из-них яростно вгрызлась мне в лапу…

А потом багровый туман боевого безумия захлестнул меня с головой.

Я очнулся. Кто-то тихо, протяжно скулил. А ещё где-то там, вдали, печально и глухо звонил колокол. Это фра Пьетро, понял я, отпевает усопших.

Я встал, лапы подгибались, правая задняя болела, и наступать на неё я не мог. Бок подтекал кровью. Но я был жив.

И я единственный остался в живых.

Скулила Четвёртая-из-них, и вот-вот уже должна была перестать скулить. Жизнь покидала её, бок был разорван от грудины до хвоста, и оттуда вываливались внутренности.

Она скулила и скулила, дёргая головой, и я подошёл к ней, не в силах слушать её жалобный плач, сам толком не зная, что собираюсь делать, добить её или вылизать ей морду, утешив перед смертью.

Она увидела меня. Я думал, что она оскалится и зарычит, но она заскулила ещё громче и даже попыталась приподняться.

И я увидел, что сосцы на её брюхе полны молока.

Я нашёл их в пещере, беспомощных и крохотных. Им было не больше недели – но Первый-из-детей, почуяв запах чужака, приподнял верхнюю губу, оскалив крохотные клыки, и зарычал.

***

Нас было семеро. Я был Третьим, теперь я – единственный. Фра Пьетро говорит, что лишь глупец станет повторять ошибки прошлого, и когда Господь даёт второй шанс, пользоваться им нужно с оглядкой и бережно.

Мы ушли все вместе. У нас будет достаточно времени для того, чтобы вырастить новую стаю и решить, как их воспитывать, какие книги читать и чему учить. Фра Пьетро говорит, что к тому времени, как щенки подрастут, он, может быть, успеет понять, какова же на самом деле божья воля, и что есть добро.

Автор: Юлия Ткачева

---

День святого Игнатиуса Лойолы

В 1491 году в Испании, в родовитой, но небогатой дворянской семье родился тринадцатый ребенок – Игнасио (Инихо) Лопес де Лойола, впоследствии всемирно известный как основатель ордена иезуитов Игнатиус Лойола, чья память ежегодно чтится католической церковью 31 июля.

В 1521 году, в возрасте 30 лет, он начал изучать религию. Поводом послужили военные события – осада французскими войсками испанского города Памплоны. Во время боев Лойола получает увечье – одним из пушечных снарядов ему раздробило ногу, а обломком разрушившейся стены сломало другую. Но Лойола не оставил поля боя, чем заслужил высокую оценку французов. Мужественного офицера отправили в отчий дом – родовой замок – на лечение, которое, как повествует история, принесло Лойоле не меньше боли и страданий, чем ранения в сражениях. Больше года Лойола лечил раздробленные ноги, лекари прилагали все усилия, чтобы срастить кости, но результат не удовлетворял Лойолу. Более того, сначала торчащая из колена кость мешала при ходьбе – по приказу Лойолы кость отпилили. Потом оказалось, что одна нога его стала короче другой – Игнатиус приказал сделать протезы, чтобы вытянуть ногу. Протезы были пыткой, и, в результате, Лойола все равно остался хромым.

Как раз во время лечения Игнатиус прочитывает большое количество книг, которые стали отдушиной в борьбе с болезнью и страданиями. В родовом замке хранились религиозные книги, «Жизнь Иисуса» и жития святых. Есть версия, что эти книги предложила Игнатиусу мать, чтобы облегчить физические, но еще вероятнее, душевные муки сына. Книги перевернули представление Лойолы о мире, бытии и собственном предназначении, и весной 1522 года он уходит из замка в монастырь. Проведя ночь напролет в молитве перед иконой, он сменил рыцарские доспехи на грубую одежду отшельника...

В 1541 году Лойола основывает иезуитский орден, названный «Обществом Иисуса» (Society of Jesus). Целью ордена стало укрепление власти папы, которое, в свою очередь, могло быть достигнуто путем проникновения учения иезуитов в среду богатых и правящих кругов разных государств. Также иезуиты стремились поддерживать тесную связь с видными политическими деятелями, не оставляли без внимания земледельческую и финансовую аристократию, чтобы через них оказывать заметное влияние на политическую и общественную жизнь, проводя папские законы.

Другими словами, орден иезуитов служил укреплению пошатнувшегося престижа католической церкви. Устав нового религиозного монашеского ордена был одобрен папой, а первым кардиналом ордена был избран сам Лойола. Пробыв в качестве кардинала ордена до последнего дня своей жизни, больной Лойола скончался в Риме 31 июля 1556 года, так и не назначив себе преемника.

Архитектура Испании хранит память об Игнатиусе Лойоле. Возле города Аспеития (Azpeitia) находится грандиозная базилика 18 века Санктуарио-де-Лойола, ставшая памятником родившемуся в этих краях святому Игнатиусу.

---

Полный текст обряда экзорцизма с переводом.

Exorcizamus te, omnis immundus spiritus, omnis satanica potestas, omnis incursio infernalis adversarii, omnis legio, omnis congregatio et secta diabolica, in nomine et virtute Domini Nostri Jesu + Christi, eradicare et effugare a Dei Ecclesia, ab animabus ad imaginem Dei conditis ac pretioso divini Agni sanguine redemptis + . Non ultra audeas, serpens callidissime, decipere humanum genus, Dei Ecclesiam persequi, ac Dei electos excutere et cribrare sicut triticum + . Imperat tibi Deus altissimus + , cui in magna tua superbia te similem haberi adhuc praesumis; qui omnes homines vult salvos fieri et ad agnitionem veritaris venire. Imperat tibi Deus Pater + ; imperat tibi Deus Filius + ; imperat tibi Deus Spiritus Sanctus + . Imperat tibi majestas Christi, aeternum Dei Verbum, caro factum + , qui pro salute generis nostri tua invidia perditi, humiliavit semetipsum facfus hobediens usque ad mortem; qui Ecclesiam suam aedificavit supra firmam petram, et portas inferi adversus eam nunquam esse praevalituras edixit, cum ea ipse permansurus omnibus diebus usque ad consummationem saeculi. Imperat tibi sacramentum Crucis + , omniumque christianae fidei Mysteriorum virtus +. Imperat tibi excelsa Dei Genitrix Virgo Maria + , quae superbissimum caput tuum a primo instanti immaculatae suae conceptionis in sua humilitate contrivit. Imperat tibi fides sanctorum Apostolorum Petri et Pauli, et ceterorum Apostolorum + . Imperat tibi Martyrum sanguis, ac pia Sanctorum et Sanctarum omnium intercessio +.
Ergo, draco maledicte et omnis legio diabolica, adjuramus te per Deum + vivum, per Deum + verum, per Deum + sanctum, per Deum qui sic dilexit mundum, ut Filium suum unigenitum daret, ut omnes qui credit in eum non pereat, sed habeat vitam aeternam: cessa decipere humanas creaturas, eisque aeternae perditionis venenum propinare: desine Ecclesiae nocere, et ejus libertati laqueos injicere. Vade, satana, inventor et magister omnis fallaciae, hostis humanae salutis. Da locum Christo, in quo nihil invenisti de operibus tuis; da locum Ecclesiae uni, sanctae, catholicae, et apostolicae, quam Christus ipse acquisivit sanguine suo. Humiliare sub potenti manu Dei; contremisce et effuge, invocato a nobis sancto et terribili nomine Jesu, quem inferi tremunt, cui Virtutes caelorum et Potestates et Dominationes subjectae sunt; quem Cherubim et Seraphim indefessis vocibus laudant, dicentes: Sanctus, Sanctus, Sanctus Dominus Deus Sabaoth.
V. Domine, exaudi orationem meam.
R. Et clamor meus ad te veniat.
[si fuerit saltem diaconus subjungat V. Dominus vobiscum.
R. Et cum spiritu tuo.]
Oremus. Deus coeli, Deus terrae, Deus Angelorum, Deus Archangelorum, Deus Patriarcharum, Deus Prophetarum, Deus Apostolorum, Deus Martyrum, Deus Confessorum, Deus Virginum, Deus qui potestatem habes donare vitam post mortem, requiem post laborem; quia non est Deus praeter te, nec esse potest nisi tu creator omnium visibilium et invisibilium, cujus regni non erit finis: humiIiter majestati gloriae tuae supplicamus, ut ab omni infernalium spirituum potestate, laqueo, deceptione et nequitia nos potenter liberare, et incolumes custodire digneris. Per Christum Dominum nostrum. Amen.
Ab insidiis diaboli, libera nos, Domine.
Ut Ecclesiam tuam secura tibi facias libertate servire, te rogamus, audi nos.
Ut inimicos sanctae Ecclesiae humiliare digneris, te rogamus audi nos.

Et aspergatur locus aqua benedicta.

Перевод.

Изгоняем тебя, дух всякой нечистоты, всякая сила сатанинская, всякий посягатель адский враждебный, всякий легион, всякое собрание и секта диавольская, именем и добродетелью Господа нашего Иисуса + Христа, искоренись и беги от Церкви Божией, от душ по образу Божию сотворенных и драгоценною кровию Агнца искупленных. + Не смеешь боле, змий хитрейший, обманывать род человеческий, Церковь Божию преследовать и избранных Божиих отторгать и развеивать, как пшеницу. + Повелевает тебе Бог всевышний, + Коему доныне уравняться желаешь в великой своей гордыне; Который всех людей хочет спасти и привести к познанию истины. Повелевает тебе Бог Отец; + повелевает тебе Бог Сын; + повелевает тебе Бог Дух Святой. + Повелевает тебе величие Христа, вечного Бога Слова воплощенного, + Который ради спасения рода нашего, завистью твоею падшего, смирил Себя и был послушен даже до смерти; Который Церковь Свою поставил на камне крепком и обетовал, что врата ада не одолеют Ее, ибо Сам с Нею пребудет до скончания века. Повелевает тебе таинство Креста + и всех тайн веры христианской благородство. + Повелевает тебе высокая Богородица Дева Мария, + Которая надменнейшую главу твою с первого мига непорочного Своего зачатия в смирении Своем поразила. Повелевает тебе вера святых апостолов Петра и Павла, и прочих апостолов. + Повелевает тебе кровь мучеников и всех святых мужей и жен благочестивое заступничество. +
Посему тебя, змий проклятый и легион диавольский, заклинаем Богом Живым, + Богом истинным, + Богом святым, + Богом, Который так возлюбил мир, что отдал Сына Своего единородного, дабы всякий, верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную: прекрати обманывать людей и изливать на них яд вечного проклятия; перестань вредить Церкви и свободу Ее облагать оковами. Изыди, сатана, измыслитель и хозяин всякой лжи, враг спасения человеческого. Освободи место Христу, в Котором не найдешь ты ничего тобою сделанного; освободи место Церкви Единой, Святой, Вселенской и Апостольской, Христом же ценою Крови Его приобретенной. Склонись под всемогущей Десницею Божией; трепещи и беги, когда призываем мы святое и страшное имя Иисусово, от коего ад содрогается, коему Силы, Державы и Власти небесные смиренно поклоняются, коему Херувимы и Серафимы непрестанно славу воспевают, взывая: Свят, Свят, Свят Господь Бог Саваоф.

V. Господи, услышь молитву мою.
R. И вопль мой да придет к Тебе.
[если служитель в сане не ниже диаконского, то добавляет:
V. Господь с вами.
R. И со духом твоим.]

Помолимся. Боже небес, Боже земли, Боже ангелов, Боже архангелов, Боже патриархов, Боже пророков, Боже апостолов, Боже мучеников, Боже исповедников, Боже дев, Боже, власть имеющий жизнь по смерти и отдых по трудам даровать, ибо нет иного Бога, кроме Тебя, и не может быть иного, ибо Ты еси Создатель видимого всего и невидимого, и царствию Твоему не будет конца: смиренно пред величием славы Твоей молим, да благоволишь освободить нас властию Своею от всяческого обладания духов адских, от козней их, от обманов и нечестия и сохранить нас целыми и невредимыми. Через Христа, Господа нашего. Аминь.
От козней диавола избавь нас, Господи.
Дабы дал Ты Церкви Своей служить Тебе в свободе, молим Тебя, услышь нас.
Дабы благоволил Ты сокрушить врагов Церкви Своей, молим Тебя, услышь нас.

Место окропляется освященной водой.

В тексте при знаке + необходимо совершать крестное знамение.
Экзорцизм читается стоя.

---

06.07.2014 в 16:31

Пишет  alwdis:

С детства...
Когда я сказала ближайшей католичке, что обнаружила набор куколок, изображающих МОНАХИНЬ, оная католичка вознегодовала:
- Кукла-монахиня в купальнике?!
- Не-не-не, - я поспешила ее успокоить, - куколка там в длинном темном платье, а дальше одежда по всем орденам, с комментарием.
- Тогда выкладывай обязательно!
По внимательном рассмотрении выяснилось, что отнюдь не по всем орденам, но - 10 орденов.
Вот как они в такое играют?! А они играют, судя по отзывам на последней странице альбома.
С другой стороны, может это и правильно: с детства приучаться к размышлениям о духовном пути, о непривязанности к материальным благам...
В общем, вот.

---

Про ангелов войны.

---