В ночной тишине тихо открывается дверь в келью Великого Инквизитора. Гость некоторое время стоит в проеме, словно сомневаясь, и все же решает ся войти, аккуратно притворив массивную дверь. И вновь останавливается – на сей раз около кровати, внимательно вглядывается в спокойное, почти безмятежное лицо спящего. А Орсини потягивается со вздохом, устраиваясь поудобнее… и на лице визитеру мигает алый лазерный прицел. Лишь потом государственный дознаватель Ватикана открывает глаза.
- Ты?! Что ты тут делаешь?! – подрагивающая точка уходит в потолок, затем гаснет. – Я тебе голову мог снести.
- Мог, - соглашается гость, осторожно устраиваясь на краешке кровати. – Но не снес. Спасибо твоим рефлексам, которые еще не проснулись.
- Очень смешно, - инквизитор ворчит, убирая оружие под подушку. Сонный брат Пётр с оружием в руках – это пострашнее брата Петра проснувшегося… Он сначала разнесет противнику жизненно важные части тела, а потом будет спать дальше. Организм требовал свое редко, но неуклонно – будить Орсини рекомендовалось только в случает второго Армагеддона.
читать дальше- Сердишься?
- Не очень… Мэтью, зачем пришел? Рука беспокоит? – тон Петра по мере просыпания становится все более деловым. Дьявол сокрушенно кивает. Над «бытовой травмой» брата Маттиаса уже который день потешался весь отдел: бывший наемник, ухитрявшийся практически невредимым выходить из самых сложных переделок, умудрился картинно полететь с лестницы. Неважно, что до этого он двое суток не спал – факт оставался фактом: руку Дьявол сломал очень глупо. Теперь стратег ругался, шипел, плевался на окружающих не хуже гремучей змеи в период линьки, но брать «отпуск по болезни» отказывался. И потом – сломал-то левое запястье, ваять отчеты и стрелять не мешает…
- Ясно, - Орсини отодвигается к стенке и поворачивается на бок, освобождая немного места на узкой казарменной койке. Чем Маттиас и не преминул воспользоваться, усевшись нормально, а не как воробышек на жердочке.
- Пока день, работаю, занят, не чувствую, - стратег совсем не жаловался, скорее, привычно информировал. Словно обрисовывал обстановку в неспокойных южных районах. – Ночью же…
- Ночью болит, - ворчливо дополняет брат Петр, с таким феноменом сталкивающийся не первый десяток раз.
- Именно, - Маттиас задумался на минутку, затем устроился на отвоеванном участке, свернувшись и положив голову на бедро начальнику.
- Много воли берешь.
- Так прогони.
Орсини фыркает. О том, что глава Инквизиции ни за что не прогонит от себя нуждающегося в помощи, ходят не то чтобы сплетни… слухи, часть имеющие основываться на реальных фактах. Нет, убить – может и убьет по неосторожности, но не прогонит.
- Не стану.
- Не ворчи тогда… - Маттиас устраивается поудобнее. Странно – стоило ввязаться с командующим даже в маленькую перепалку, как ноющая боль стала отступать. Да и потом… тепло. Стратег пристраивает поврежденное запястье на складках пледа. Не прогонит – так не прогонит…
Орсини еще некоторое время рассматривает распятие на стене, освещаемое подрагивающими отсветами луны.
- Мэтью?
В ответ – только ровное дыхание. Пожать плечами, покосится – ну да, уже провалился в дрему. Стоит, верно, последовать примеру товарища – до подъема остается немногим более двух часов. Разве что… Инквизитор, помедлив, накрывает ладонью загипсованное запястье, по собственному опыту зная, что тепло частенько помогает унять боль.